Провинциальные архивы таят в себе немало секретов. Для краеведов они неиссякаемый источник всевозможных открытий местного значения, а также диспутов на городских и областных конференциях. Однако в тех же провинциальных «залежах истории» ждут своего дня материалы, способные внести существенные дополнения в исторические события более широкого масштаба.
Речь пойдёт об архивах г. Калуги, которые хранят дневники Семёна Ивановича Яновского (1789-1876), морского офицера, бывшего главного правителя русских колоний в Северной Америке, после флотской службы долгие годы возглавлявшего Калужскую мужскую гимназию.
Период его путешествия по морям и океанам на паруснике «Суворов» в составе четвёртой кругосветной экспедиции (1816-1817 гг.), а также возвращение морским, а затем сухим путём через Сибирь из Ново-Архангельска в Санкт-Петербург (1821-1822 гг.) описаны в его личных записках, которые были частично опубликованы в «Известиях Калужской учёной архивной комиссии» в 1898 и 1911 годах.
Однако в путевых дневниках С. И. Яновского находится одно повествование, представляющее из себя как бы отдельное, законченное произведение. Это его рассказ об английском путешественнике капитане Кохране, с которым при возвращении из Америки он лично познакомился в г. Охотске. Написанный не без юмора, этот рассказ несёт в себе массу комментариев и замечаний автора, которые не только создают образ иностранца-путешественника, неординарного человека, но и ярко представляют живую картину российской жизни. Напомним, речь идёт о событиях 1821 года.
Рассказ С. И. Яновского об английском путешественнике капитане Кохране
.Мы пробыли здесь (т. е. в Охотске. — Ю. X.) до 22 июля и проводили время вместе. У Владимира Григорьевича Ушинского (начальника Охотского порта и всей Охотской области. — Ю. X.) в это время гостил «эксцентрик» англичанин, капитан английского флота г. Кохран, знаменитой английской фамилии: дядя его, лорд Кохран, — известный адмирал, отличившийся во многих сражениях. Этот чудак капитан Кохран вздумал обойти пешком вокруг света. Стоит того, чтобы описать историю его путешествия.
Из Англии он проехал пролив на корабле, потом через Францию, Германию и Польшу пешком прибыл в Петербург и был представлен императору Александру. Государь принял милостиво и предупредил его, что путешествие по России, особливо по Сибири до Якутии, Охотска и до Камчатки, весьма трудно и сопряжено с опасностью, это не то что по Европе. Но если он не изменил своего намерения, то государь подпишет, чтобы во всех местах ему оказываемо было всевозможное пособие. И действительно, об этом было предписано губернаторам. Итак, капитан Кохран отправляется пешком, с небольшой котомкой за плечами, в которой у него было запасное бельё, пара сапог и пара запасных башмаков. Денег он с собой брал мало, а отсылал по почте вперёд, в следующий город. Надо знать, что этот чудак, когда пошёл из Петербурга, то ни слова не знал по-русски. На пути от одного города до следующей станции на него напали разбойники. Он сам про это рассказывал. Это случилось летом 1820 г. Его обобрали с ног до головы. Причём он просил воров, чтобы они оставили ему по крайней мере хоть рубашку, брюки и башмаки, но они рубашку сняли, потому что она была хороша, из английского полотна, новая, той же участи подверглись и брюки; ему оставлен был, как на смех, один жилет и башмаки...
Воображаю, какова была его фигура: без сорочки, в одном жилете и башмаках, без исподнего платья. В таком натуральном наряде, как Адам, он прошёл 10 вёрст, до первого селения. Там объявил о своём несчастии. Его приняли, одели, накормили, дали знать в город и оттуда в Петербург. Доложили государю, который приказал немедленно во что бы то ни стало отыскать воров. К удивлению, через неделю их нашли, и вещи были доставлены англичанину вслед, не помню, в какой город. Он удивился такой исправности нашей полиции и говорил: «В Англии бы не нашли». После этого он шёл благополучно, без особых приключений, до самого Иркутска. В Иркутске, как и везде, он был принят радушно. Губернатор обласкал его и поместил у себя в доме. Потом наш путешественник отправился в Якутск. Но в маленьком заштатном городке Зативерске с ним случилось ужасное происшествие: казаки схватили его как беглого и привели к комиссару (т. е. городничему, или исправнику), на беду тот придерживался чарочки и был подвыпивши, а потому принял его в допрос. Англичанин показывал ему свой паспорт, в котором по-русски и по-английски сказано, что он капитан английского флота и что предписывается чинить ему не только свободный проход, но даже оказывать всякое пособие и, когда потребуется, безденежно давать подводы, провожатых и проч.
Но подгулявший комиссар не поверил документу: «Знаем мы вас! Ты беглый или шпион, и паспорт фальшивый, сам сделал. Какой ты капитан, рыжая борода! Пойдёт ли капитан пешком. Давай палок!» И приготовились вздуть его палками. Англичанин много говорил мне об этом, а Ушинский на ухо мне прибавил, что и вздули его порядком. Вот сильные ощущения для их искателя!
Наконец несчастному путешественнику удалось упросить комиссара отослать его к губернатору. «Я сам тебя свезу», -прибавил тот и, заковав в железо, отправился с ним в путь, надеясь заслужить большую награду за то, что поймал и привёз весьма важного преступника. От Иркутска до Зативерска, кажется, будет вёрст 500. Привозит он его, скованного, к губернатору ночью, просит немедленно доложить, что поймал и привёз важного преступника. Губернатор вышел в залу: «Где же арестант?» — «Здесь, ваше превосходительство, в передней!» — «Приведите сюда!» Вот его вводят в цепях. Можно представить себе, каково было удивление и гнев губернатора и смятение комиссара!
Немедленно сняты были оковы с прибавкой тысячи извинений, заставили комиссара просить прощения, а иначе в тюрьму или в солдаты, чуть не в каторгу. Комиссар был уничтожен. Но Кохран простил его. Отдохнувши несколько дней у губернатора, капитан Кохран отправился опять в дорогу и благополучно прибыл в Якутск.
В этот год послана была экспедиция под начальством флота капитана Врангеля для описи Северной Сибири. Врангель был уже около устья Лены, готовясь по льдам на собаках проникнуть далее к северу на острова. Капитан Кохран прибыл к Врангелю и объявил желание своё участвовать в экспедиции, но Врангель вежливо отказал, отговариваясь, что не имеет на это предписания...
Пробывши у Врангеля три дня, он попросил себе провожатого в Охотск, что и было исполнено. И неутомимый турист по непроходимым местам и тундрам, с величайшей трудностью, подвергаясь многим опасностям и от зверей, и от диких народов, и затруднительных переправ, продолжал свой тяжёлый путь. Наконец он добрался до Охотска, с отросшей бородой, в наряде чукчи или тунгуса. Прибыв в Охотск, Кохран хотел войти прямо к начальнику порта, но часовой оттолкнул его, поставив поперёк ружьё, и спросил: «Куда ты лезешь, что тебе надо?» — полагая, что тот бурят или тунгус.
— Доложи начальнику, что имею к нему надобность...
Когда это было исполнено, его тотчас же впустили. Добрый Ушинский обласкал его, поместил в своём доме, дал собственное платье, бельё, просил сбрить бороду. Тут-то я видел его прилично одетым, как английского джентльмена. Собою он среднего роста, белокурый, бакенбарды имел рыжеватые, худощавый, лицо продолговатое, нос большой, лет имел 35 или близко 40. Он уже порядочно говорил по-русски. Прибывши месяцем прежде меня в Охотск и узнавши, что меня ожидают из Америки, он нарочно остался, чтобы расспросить о тамошнем крае и можно ли ему, переехав Берингов пролив, пройти пешком до наших колоний по Северо-Западной Америке и потом перейти в Соединённые Штаты, чтобы оттуда на корабле отправиться в Англию. Много он меня об этом расспрашивал. Я ему сказал, что это решительно невозможно, что жители Северо-Западной Америки не то что якуты, тунгусы, буряты и чукчи, что это негостеприимный и жестокий народ, особливо колоши, или колюжи. Что они его если не убьют, то возьмут в плен, в неволю, и будут перепродавать один другим, а при случае принесут в жертву. У них такой обычай: если умрёт какой таен (князёк), то нескольких невольников закапывают для прислуги умершему. При других торжествах они делают подобное...
Но странная судьба ожидала этого капитана: он затем пешком обошёл всю Нумчинскую губу, пробрался в Камчатку, с величайшею трудностью и большой опасностью достигнул Петропавловского порта. В это время начальником Камчатки был капитан флота Пётр Иванович Рикорд, человек почтеннейший, известный всему свету мореплаватель, который был с капитаном Головниным в Японии и выручил его из плена. Он принял весьма радушно чудака, английского капитана, поместил его у себя в доме.
Сам П. И. Рикорд был женат: он и его жена старались всячески занять англичанина. Надо знать, что у Рикорда не было детей; его супруга для развлечения приняла в дом бедную сироту, дочь дьячка, которую воспитывала как родную дочь. Девочка была миловидна собой и понравилась капитану Кохрану, так что он оставил все свои мечты о путешествии и женился на этой бедной девушке.
Капитан английского флота, знатной фамилии, имеющий хорошее состояние, пришёл из Англии пешком на Камчатку и женился на бедной дочери русского дьячка! Вот судьба! В финале этой занимательной истории С. И. Яновского следует добавить, что после женитьбы капитан Кохран недолго гостил на Камчатке и вскоре отправился через Сибирь с молодой русской женой в Санкт-Петербург. Но уже не пешком, а с комфортом, который был возможен в тех краях, — на лошадях. В Санкт-Петербурге молодые пробыли недолго. Отдохнув, они отправились морем в Англию, где капитан Кохран представил свою жену как дочь адмирала, выдающегося исследователя севернойчасти Тихого океана Петра Ивановича Рикорда (1776-1855). Семья английского капитана одобрила выбор своего неугомонного родственника. Как известно, капитан Кохран имел детей и умер, оставив порядочное остояние своей жене. После его смерти молодая вдова возвратилась в Петербург и вторично вышла замуж — за адмирала российского военно-морского флота Эльфентона, который, однако, был природным англичанином, но находился на русской службе.
Холопов Ю. невероятное путешествие капитана Кохрана // Чудеса и приключения. — 2009. — № 6. — С. 30-31.
Автор — Ю. Холопов