"Молодым людям, со школьной скамьи обладающим здоровьем и надежным характером, можно посоветовать прослужить несколько лет на окраине. Служба там закаливает, приобретаешь знание людей и получаешь большой жизненный кругозор, все качества, которые всегда пригодятся на дальнейшей службе«— так писал в своей автобиографии Павел Фридрихович (или Федорович, как его чаще величали) Унтербергер, военный инженер, военный губернатор Приморской области (1888–1897), генерал-губернатор Приамурского края (1906–1910), крупный государственный деятель и ученый-исследователь Дальнего Востока.
Семья Унтербергеров переехала в Россию из Восточной Пруссии в Ригу в начале 1770-х годов. Дед П. Ф. Унтербергера был известным оружейником, кузнецом и каретным мастером, возглавлял одну из гильдий ремесленников и торговцев. Отец стал одним из основателей ветеринарного дела в России. Окончив Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге, он некоторое время работал врачом удельного ведомства в Симбирской губернии. За заслуги на государственной службе был возведен в дворянское достоинство. Почти 40 лет был профессором Дерптского университета.
Пауль Симон (Павел Фридрихович) Унтербергер родился в Симбирске 9 августа 1842 года. Хотя раннее детство прошло в городе на Волге, наибольшее влияние на него оказал дерптский период жизни. Под влиянием отца и дяди, преподававших в университете, у юноши развился интерес к научным знаниям. И он избрал для себя путь военного инженера. В 1862 году окончил Николаевское инженерное училище, а в 1868-м Николаевскую инженерную академию по первому разряду. Талантливого инженера сначала направили в служебную командировку в Западную Европу, а потом оставили при академии для преподавательской и научной работы. Однако молодой офицер стремился на практике проверить приобретенные знания и выпросил вакансию для службы на далекой российской окраине. Первоначально Унтербергер занимал должность штаб-офицера для особых поручений при окружном инженерном управлении Восточно-Сибирского военного округа.
В апреле 1878 года Унтербергер был произведен в полковники и назначен заведующим инженерной частью Восточно-Сибирского военного округа. Посетив важнейшие стратегические пункты Тихоокеанского побережья, он высказал предложения по их укреплению, в частности строительству береговых батарей. Унтербергер, понимая, что Владивосток не сможет получить быструю поддержку в случае обострения обстановки на Дальнем Востоке, предложил организовать круговую оборону города. Это означало сооружение ряда укрепленных районов, казарм для достаточного количества войск с соответствующими запасами. В 1879 году он завершил разработку плана размещения вокруг города оборонительных сооружений.
1 октября 1888 года Унтербергер произведен в генерал-майоры и назначен военным губернатором Приморской области с местопребыванием во Владивостоке. В следующем году он стал первым наказным атаманом Уссурийского казачьего войска. По ходатайству Унтербергера Уссурийское войско получило запасные земли, от эксплуатации которых войсковой капитал за несколько лет вырос с 15 до 500 тысяч рублей. Военный губернатор способствовал развитию переселенческого движения, размещению в области переселенцев и казаков из других казачьих войск. В том же 1889 году Унтербергер добился официального объявления Владивостока крепостью.
В мае 1891 года Унтербергер встретил на-следника престола цесаревича Николая Александровича, который остановился в ре-зиденции губернатора. Они приняли участие в официальном начале строительства Великой Сибирской магистрали. Вместе осмотрели новые береговые батареи, а 22 мая в селе Никольское Унтербергер представил цесаревичу казачье войско. Как отмечают биографы Унтербергера, личное знакомство с будущим императором, безусловно, оказало большое влияние на его дальнейшую служебную карьеру.
Помимо службы Унтербергер занимался географическими и этнографическими исследованиями. Он объехал Камчатку, Сахалин и Чукотку. Собирал информацию по географии, этнографии, экономике, истории Дальнего Востока. Был одним из первых фотографов-любителей в этом регионе. Сохранились сделанные им фотографии населенных пунктов и представителей коренных на-родов в национальных костюмах, оленьих упряжках и т. п. Собранная им во время служебных поездок
коллекция легла в основу этнографического отдела Музея Общества изучения Амурского края.
За годы пребывания Унтербергера на посту военного губернатора была построена Уссурийская железная дорога, основано множество населенных пунктов, начата добыча угля в Сучане, развивались лесные и пушные промыслы, строились порты и доки.
Одной из серьезных проблем, с которой столкнулся Унтербергер, стало незаконное проникновение мигрантов на русский Дальний Восток. Край был малозаселенным. В конце 60-х — начале 70-х годов на эти земли хлынул поток корейцев, спасавшихся от голодной смерти после нескольких неурожайных лет в Северной Корее. Русская администрация отнеслась к ним сочувственно и разрешила поселиться в долине реки Сейфун. По словам П. Ф. Унтербергера, «народ этот был смирный, работящий и снабжал, по относительно дешевой цене, продуктами земледелия и огородничества редкое в то время русское население как городов, так и войск». Но все более и более увеличивавшееся число переходивших границу корейцев, оседавших преимущественно вдоль Амура и Уссури, стало вызывать тревогу у русских властей, и в начале 90-х годов они провели переговоры с правительством Кореи. Была достигнута договоренность, что переступившие границу до 1884 года будут приняты в русское подданство, остальным будет предложено в течение двух лет продать свое имущество и вернуться на родину. Временные (сезонные) рабочие подлежали строгому учету. Однако назначенный в 1893 году генерал-губернатором Приамурья С. М. Духовской придерживался иной точки зрения. Он, не без оснований, считал, что пустынный край желательно скорее заселить, в том числе выходцами из стран Юго-Восточной Азии.
К чему это привело, подробно описано в книге Унтербергера.
Корейцы заняли твердые позиции в земледелии благодаря «своей работоспособности и умеренности в потребностях жизни». Они брали в аренду земли казаков и первых русских переселенцев. По горькому признанию Унтербергера, это часто вело к «тунеядству и пьянству хозяев» земли. Постепенно корейцы распространились по всему Приамурью, осели в городах, направились на золотые прииски.
В отличие от корейцев, китайцы жили без своих семей и особого упорства в сохранении за собой земли не проявили. Но зато они преуспели в торговле и по мере заселения края сумели занять существенные позиции в этой сфере деятельности в городах и в сельских поселениях. Попытки как-то ограничить ее ни к чему не привели.
Противодействуя наплыву мигрантов, Унтербергер в то же время поощрял торговлю с Китаем. Когда стало известно о его скором отъезде в Европейскую Россию к новому месту службы, китайская община Владивостока преподнесла ему адрес, написанный на китайском языке на шелковой материи: «Его превосходительству Павлу Фридриховичу Унтербергеру за добродетельное управление, признательное китайское общество г. Владивостока, 4 мая 1897 г.»
Унтербергер получил назначение на должность нижегородского губернатора. Нижний Новгород был экономической и финансовой столицей империи. Нижегородская ярмарка была крупнейшей в России. Всей стране были известны Сормовские ма-шиностроительные и судостроительные заводы. Здесь находились правления крупнейших в стране речных пароходных компаний. Унтербергер много сделал для дальнейшего развития Нижнего Новгорода. В частности, он начал строительство каменных причалов, обустроил места швартовки пассажирских и торговых судов. В 1899 году, накануне 100-летнего юбилея со дня рождения А. С. Пушкина, Унтербергер высказался за выкуп бол-динского имения поэта у его владельцев и превращение его в государственный мемориальный музей. Эту идею удалось реализовать при советской власти.
Судя по реакции чиновников, их немало удивил факт, что губернатор не брал взя-ток. К тому же многих вынудила перестраивать работу немецкая пунктуальность первого лица губернии, его безукоризненная честность, рассудительность, умение учитывать интересы всех заинтересованных сторон при разрешении каких-либо конфликтов.
После поражения России в войне с Японией обстановка на Дальнем Востоке существенно ухудшилась, и Николай II предложил Унтербергеру вернуться на прежнее место службы. Одновременно за отличие в многолетней государственной службе он был награжден чином инженер-генерала — высшим для военных инженеров.
После поражения в Русско-японской войне в общественном мнении распространились настроения о необходимости свертывания внешнеполитической активности на Дальнем Востоке. Министр иностранных дел А. П. Извольский считал нужным «повернуться спиной» к Азии и возвратить центр тяжести русской политики в Европу. Бывший главнокомандующий нашими войсками в войне с Японией А. Н. Куропаткин призывал объединиться с европейскими странами против «желтой опасности». Министр финансов В. Н. Коковцов призывал вовсе забыть о Дальнем Востоке и «сидеть смирно», соизмеряя свои цели с имеющимися средствами. В европейских столицах также пессимистически смотрели на будущее этой части России. Так, высокопоставленный германский чиновник Р. Мартин в 1907 году предсказывал, что в ближайшие 50 лет Россия потеряет половину Сибири. Конечно, были и другие мнения. Посол России в Японии барон Р. Р. Розен в секретной записке в МИД призывал взглянуть на географическую карту и понять, что «Россия не только европейская держава, а прежде всего держава азиатская». Поэтому следовало вернуться к энергичным действиям на азиатском направлении.
Унтербергер приложил немало усилий для укрепления военно-стратегического и экономического положения России на далекой окраине империи. Он считал необходимым постоянно усиливать владивостокскую крепость и устье Амура. По его указанию был создан ряд укрепленных пунктов вдоль Амура для защиты границы и территории страны и судоходства по реке. Он разработал план мер против захвата Камчатки японцами. Важное значение придавал Русскому острову, где наметил строительство 14 фортов и капониров для обороны побережья. Многие из этих идей и проектов были осуществлены в советские годы.
Унтербергер вновь столкнулся с проблемой незаконного переселения на территории России жителей сопредельных государств. Мигранты экономически подчиняли себе местное население, часто помогали различным преступникам, да и сами создавали бандитские шайки. Борьба с преступностью требовала немалых усилий и средств, которых у полиции края не хватало. Серьезным был экономический ущерб и от китайских рабочих. Они, как правило, жили без семей и свои заработки отвозили на родину. К тому же они соглашались на такую оплату труда, при которой русские рабочие просто отказывались работать.
Тщетными оказались надежды на постепенную ассимиляцию. Смешанных браков было крайне мало. Принятие христианства носило показной характер. Большинство корейцев и китайцев не говорили по-русски. П. Ф. Унтербергер признал: «В деле ассимиляции азиатских народностей на наших окраинах результаты почти всегда были не-удовлетворительны». Культура, мировоззрение и быт их складывались тысячелетиями и настолько отличались своеобразием от славян, что «на слияние, хотя бы в отдаленном будущем, рассчитывать сложно».
В этих условиях власть могла задействовать только административные рычаги и экономическую поддержку русских переселенцев со стороны государства. Осознание опасности бесконтрольной миграции наступило в ходе Русско-японской войны. Унтербергер писал в Петербург: «С трудом китайцев и корейцев русский рабочий конкурировать не может, и до тех пор, пока труд желтых не будет ограничен в своем применении, колонизация края русскими будет парализована и на вытеснение желтого рабочего русским нельзя рассчитывать». Местная администрация была заинтересована в том, чтобы из Центральной России на Восток приезжали переселенцы, «крепкие духом и материально».
Унтербергер стал соавтором проекта закона, регулирующего миграционные процессы на Дальнем Востоке. Предполагалось установить надзор за проживающими китайцами и корейцами, состоящими в иностранном подданстве. С этой целью в Амурской и Приморской областях учреждались должности 128 полицейских чинов, содержание которых предполагалось осуществлять за счет с корейцев и китайцев, при выдаче им билетов на жительство в пределах территории Российской империи. Билеты выдавались на один год. Запрещался въезд лиц с хроническими заболеваниями и ограниченной трудоспособностью. Переход границы разрешался в строго определенных пунктах. При этом все граждане Кореи и Китая должны были иметь свои национальные паспорта с визой русского консула. Невыполнявшие этих требований подлежали высылке обратно. Всем лицам и учреждениям в Приамурском генерал-губернаторстве запрещалось принимать на работу китайцев и корейцев, не соблюдавших этих условий.
Законопроект был провален в парламенте под вполне разумным предлогом как вмешивающийся в сферу частного предпринимательства. Ведь мигранты в основном работали на частных предприятиях. Частник предпочитал дешевую рабочую силу, отчасти бесправную. К тому же с русскими рабочими возникали одни проблемы: стачки, требования повышения зарплаты, самовольный уход с работы и т. п. Кроме того, нельзя было создавать особых условий для Дальнего Востока при отсутствии общего миграционного закона.
Между тем проблема обострялась. За 1905-1910 годы только китайцев прибыло на Дальний Восток около полумиллиона. В этих условиях Унтербергер занял жесткую позицию: «Взгляд на желтый вопрос должен быть категорически установлен и не может зависеть от личных воззрений меняющегося состава местной администрации. Край нами занят не для колонизации его желтыми, а для того, чтобы его сделать русским». «Я предпочитаю пустыню, но русскую, — писал он в другом докладе в Петербург, — чем край возделанный, но корейский. Правда, это произойдет, может быть, и через сто лет, но, по крайней мере, у меня не будет на душе, что я дал расхитить русскую землю».
9 февраля 1909 года он направил П. А. Столыпину записку «Неотложные нужды Приамурья» с грифом «весьма секретно». Он вновь обратил внимание правительства на положение дел на Дальнем Востоке, изменившееся не в пользу России. В то же время Дальний Восток — это 7 тысяч верст береговой полосы, дающей выход в открытое море. В Восточной Сибири добывалось 79 процентов российского золота, причем более половины приходилось на Дальний Восток. Уже одно это должно было привлечь внимание Петербурга к проблемам края. И в лице председателя Совета Министров он нашел сильного союзника. 27 октября 1909 года при правительстве был создан межведомственный Комитет по заселению Дальнего Востока. Его задачами стало: общее руководство делом изучения заселения местности, пересекаемой Амурской ж. д.; содействие развитию края в промышленно-экономической деятельности; развитие инфраструктуры (пароходные сообщения, грунтовые дороги, подъездные пути к Амурской ж. д., почта и телеграф); координация переселенческой деятельности. Председательствовал в Комитете сам П. А. Столыпин. Единогласно принятые в этом учреждении решения направлялись в ведомства для исполнения. Спорные вопросы обсуждались на заседаниях правительства.
В следующем году П. А. Столыпин предпринял поездку в Сибирь. В ней, по словам своего соратника А. В. Кривошеина, глава правительства видел «колыбель», в которой вырастет новая Россия. В сущности, он был согласен с программой Унтербергера: возможно плотная и широкая колонизация края с одновременным развитием и укреплением русской жизни во всех ее проявле-ниях; сбережение естественных богатств страны, и особенно рыбных запасов, для будущих поколений и «охрана их от иностранных и своих хищников»; строительство Амурской ж. д. «немедленно, не теряя ни одной минуты, невзирая ни на какие денежные жертвы, ни на какие препятствия»; крупные государственные инвестиции в экономику края — «они все-таки неизмеримо будут меньше по сравнению с теми, которые нам приходилось бы израсходовать для отстаивания наших интересов вооруженною рукой»; установить для приезжающих на Дальний Восток низкий железнодорожный тариф, чтобы сблизить эти малонаселенные просторы с центром страны; не допускать самоза-хвата мигрантами определенных терри-торий с выдвижением требований культурно-национальной автономии как шаг к отделению их от России и главное — «не думать только о насущном дне».
Унтербергер был государственно мыслящим чиновником. Он понимал, что проблемы Дальнего Востока, как и всей Сибири, это проблемы будущего России.
В декабре 1910 года П. Ф. Унтербергер был назначен членом Государственного совета. Покидая край, которому отдал 33 года, он писал: «Я лично не сожалею, что лучшую часть своей жизни провел в Восточной Сибири. Там при большой самостоятельности и правах виден был и результат своей работы, а это возвышает дух и укрепляет веру в собственные силы». В 1912 году он был избран в Финансовую комиссию. Он входил в ряд особых комиссий верхней палаты российского парламента, в том числе в Особую комиссию для обсуждения законопроекта об отводе казенных земель для орошения Голодной степи. I После Февральской революции он был уволен со службы и уехал в Латвию. Жил попеременно в Риге и замке своего зятя Ремплин (Мекленбург), где и умер 13 февраля 1921 года.
Сенин А. Генерал-губернатор Дальнего Востока: [о крупном гос. деятеле П. Ф. Унтербергере] // Рос. Федерация сегодня. — 2011. — № 3. — С. 46-48.
Автор — А. Сенин