На протяжении XVIII века Камчатка представлялась европейцам настоящим медвежьим углом: на этой земле, теснимой огнедышащими горами к Тихому океану, жили одни камчадалы и ссыльные, здесь были часты землетрясения, бушевали непогоды, а к самому полуострову практически не вели дороги. «Чрезмерное отделение Камчатки от главных мест и благоустроенных стран России, — сокрушался И. Ф. Крузенштерн, — суть виною, что об ней распространилась слишком худая слава. Даже само имя Камчатка выговаривается со страхом и ужасом»1.
Однако в конце XVIII века в Европе слово «Камчатка» стало неожиданно произноситься иначе. К нему добавились и другие: «гавань святых Петра и Павла», «Авачинская губа», «премьер-майор Бем», «сержант Шмалев», «священник Роман» и даже «ссыльный Ивашкин». Причиной явились несколько вышедших в Лондоне и Париже книг, в которых мало кому известные россияне и город Петра и Павла на Камчатке описывались самым лестным образом. Эти отзывы принадлежали спутникам Джеймса Кука, посетившим Камчатку в 1779 году.
«Гости» такого уровня никогда еше не появлялись у российских берегов. До этого Камчатка была известна в основном по двум экспедициям Витуса Беринга, основавшего Петропавловский острог — будущий Петропавловск-Камчатский — как перевалочный пункт для своих плаваний к берегам Америки. Во времена Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны на полуостров ссылали представителей привилегированных сословий, обвиненных в государственной измене. В это трудно поверить, но в начале своего царствования даже Екатерина II узнавала о событиях на Камчатке лишь по слухам, не получая оттуда никаких донесений. Все изменилось в 1771 году, когда в Боль-шерецком остроге произошел бунт: бывший польский конфедерат Мориц Беньовский, захватив в гавани судно, бежал во Францию. Побег Беньовского заставил Екатерину II обратить внимание на этот далекий уголок империи. 26 мая 1773 года последовало предписание об усилении обороны полуострова. На Камчатку отправили солдат: ее командиром был назначен уроженец Риги, ветеран Семилетней войны премьер-майор Карл Магнус Бем.
Впрочем, укреплялся только Большерецк — столица Камчатки. Никому в голову не приходило ждать появления иностранных судов со стороны Тихого океана; поэтому гавань Петропавловского острога оставалась без всякой защиты. В своем рапорте к генерал-губернатору Иркутска сержант Шмалев с тревогой писал: «Все ружья у казаков негодные, <...> хорошей артиллерии и канониров тоже нет», а «служителя, заряжавшего пушку, совсем разбило»2.
Неудивительно, что появление на рейде Петропавловской гавани двух английских фрегатов вызвало в остроге большое заме-шательство. Это были корабли третьей кру-госветной экспедиции Кука — «Резолюшн» и «Дискавери».
К тому времени Джеймса Кука, совершившего уже два кругосветных плавания, знал весь мир. Целью третьего путешествия являлся поиск Северо-Западного пути из Тихого океана в Атлантический. Участникам экспедиции предстояло вести навигационные, геологические, зоологические наблюдения, а также собирать сведения этнографического характера. Все эти данные заранее объявлялись секретными, и Куку следовало по прибытии в Англию отобрать у своих спутников дневники.
Назовем здесь некоторых участников экспедиции — многие из них впоследствии были связаны с Россией.
Капитаном «Дискавери» Чарльз Клерк ходил вокруг света с Джоном Байроном — дедом поэта3, участвовал в двух предыдущих путешествиях Кука. Похоронен в Петропавловске-Камчатском.
Второй помощник Кука Джон Кинг учился в Париже и Оксфорде, получил солидную астрономическую подготовку и впоследствии оставил подробные записки о пребывании экспедиции на Камчатке.
Штурман Уильям Блай прославился через десять лет как капитан мятежного брига «Баунти». Именно Блай составил карту Петропавловской бухты.
Джон Ванкувер впоследствии стал выдающимся исследователем берегов Северо-Западной Америки, его именем назван город на юге Канады.
Джемс Тревенен, состоя на русской службе, отличился во время войны со Швецией и погиб в Выборгском сражении (1790).
Оставил свой след в истории России и капрал морской пехоты Джон Ледиард. После третьего плавания Кука он отправился в Сибирь, чтобы затем через Камчатку и Аляску открыть торговый путь в США. Однако его миссия не увенчалась успехом: Екатерина II велела выслать Ледиарда из страны.
И, наконец, матрос с «Резолюшн» Джозеф Биллингс в 1780-х годах возглавил в качестве капитана российскую экспедицию в Северный Ледовитый и Тихий океаны.
Джеймс Кук взял с собой в плавание английское издание труда С. П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки» (Лондон, 1764). В полученной Куком секретной инструкции наряду с прочим сообщалось, что в случае сложной ледовой обстановки в Беринговом проливе он может зайти «в порт Святого Петра и Святого Павла на Камчатке <...> с тем, чтобы дать отдых команде и там перезимовать»4. Однако флотилия подошла к полуострову уже без своего легендарного капитана — незадолго до этого Кук погиб на Гавайях. Потеряв начальника экспедиции, экипажи «Резолюшн» и «Дискавери» пребывали не в лучшем состоянии духа. Положе-ние усугублялось нехваткой провизии и не-определенностью дальнейшего маршрута.
НА ПРОТЯЖЕНИИ XVIII ВЕКА КАМЧАТКА ПРЕДСТАВЛЯЛАСЬ ЕВРОПЕЙЦАМ НАСТОЯЩИМ МЕДВЕЖЬИМ УГЛОМ. ОДНАКО УЖЕ К КОНЦУ СТОЛЕТИЯ К ЭТОМУ СЛОВУ НЕОЖИДАННО ДОБАВИЛИСЬ И ДРУГИЕ: «ГАВАНЬ СВЯТЫХ ПЕТРА И ПАВЛА», "АВАЧИНСКАЯ ГУБА","ПРЕМЬЕР-МАЙОР БЕМ«, «СЕРЖАНТ ШМАЛЕВ», «СВЯЩЕННИК РОМАН», ЧТО СВЯЗАНО БЫЛО С ТРЕТЬИМ КРУГОСВЕТНЫМ ПУТЕШЕСТВИЕМ МОРЕПЛАВАТЕЛЯ ДЖ. КУКА.
В конце апреля 1779 года из Петропавловского порта в Большерецк прибыл курьер с сообщением: в гавани бросили якорь два английских военных судна под командой капитана Чарльза Клерка. При виде камчатских берегов англичан сковал ужас: «Вся страна покрыта льдом, и трудно себе вообразить более мрачную картину, — записал в своем дневнике лейтенант Джеймс Кинг. — На NNO (норд-норд-ост. — А. Е.) мы приметили несколько бревенчатых домов и конусовидные хижины на столбах, но их жалкий вид и малочисленность не позволяли нам допустить, что это и есть селение Св. Петра и Св. Павла. <...> В подзорные трубы можно было разглядеть двух человек, которые бродили около хижин. Мы осмотрели все берега залива, но не увидели больше хижин или лодок, нигде не было видно ни одной живой души, только небольшие стаи уток нарушали это торжественное и необъятное безмолвие. <...> Сама мысль о вынужденной зимовке здесь вызывала у нас содрогание»5.
Тем временем командир Камчатки Бем собрал военный совет, на котором решили из-за нехватки артиллерии и солдат не предпринимать никаких военных мер, а послать к англичанам «депутацию из лиц неслужащих». Выбор пал на крепостного человека Бема — Иоганна Порта, знавшего немецкий язык, и купца Посельского. При первом посещении кораблей посланцы испытали «большое удивление и даже страх, так как не ожидали видеть в этой стране два судна, гораздо большие по размерам, чем их шлюпы»6. Капитан Клерк попросил передать Бему, что они нуждаются в свежем провианте для экипажа, особенно в муке и говядине. По ходу беседы англичане узнали: мука в Петропавловском остроге продается по 10 рублей за пуд, скот — по 100 рублей за голову. «Это чудовищные цены, — отметил в дневнике капитан Клерк7, — но мы надеялись, что майор Бем даст нам более благоприятные сведения»8.
Поскольку без командира Камчатки вопрос о провианте не мог быть решен, Клерк направил в Большерецк свое «посольство» в лице лейтенанта Кинга и художника Веб-бера. «Майору было сказано, что по опыту нашего путешествия нам было ведомо, что в это время года невозможно получить в гавани Св. Петра и Св. Павла необходимый провиант и что, как только мы оправимся, то тут же уйдем. Губернатор, од-нако, прервал нас и заметил, что не нам знать, что могут здесь дать, и сказал, что он не видит трудностей в обеспечении нас провиантом»9.
Чтобы развлечь гостей, майор устроил у себя вечером бал. "Появились все дамы, и одеты они были блестяще и на русский манер. Мсье Бем для большего эффекта распаковал свой багаж и предстал перед нами в богатом и изящном туалете. Меня поразило богатство и разнообразие дамских шелковых нарядов, и зал в доме майора был подобен очаровательному оазису среди самой дикой и тоскливой страны земного шара«10.
22 мая Бем прибыл на борт «Резолюшн», где его принимали как адмирала, салютуя пушечньши залпами. Командир Камчатки сдержал слово и распорядился доставить на эскадру из Нижнекамчатска 20 голов рогатого скота, а также, "по слабости здоровья главнокоман-дующего, две дойныя коровы для пропитания молоком, и, кроме того, 250 пудов ржаной муки"11. Все это было передано англичанам без всякой оплаты, ибо, как решил Бем, "если потребовать с них деньги, то они хотя бы по нужде и заплатили, но сочли бы за немалое притеснение"12. Чуть позже Бем прислал на корабли 4 мешка табака, 20 головок отличного сахара, чай, а для капитана Клерка — свежее масло, мед, инжир и рис. "Напрасно мы пытались сдержать эту щедрость, — пишет лейтенант Кинг, — ведь нам было известно, что майор посылает <...> если не половину, то близкую к этому часть всех имеющихся в селении запасов. На это неизменно следовал ответ, что нам все это дается, так как мы претерпеваем бедствие«13. Тогда команда одного из кораблей по предложению Клерка на время отказалась от ежедневных порций грога, дабы часть напитка передать майору и тем самым отблагодарить его. Однако Бем категорически отверг такую жертву, хотя «его порадовал этот знак благодарности». Но англичане не сдавались. Накануне отплытия они решили «перехитрить» командира Камчатки, попытавшись вручить ему векселя в оплату за русскую щедрость. Ответ Бема гласил: "Честь и великодушие великой Российской Монархини не позволяет ему брать векселей"14.
В КОНЦЕ АПРЕЛЯ 1779 ГОДА ИЗ ПЕТРОПАВЛОВСКОГО ПОРТА В БОЛЬШЕРЕЦК ПРИБЫЛ КУРЬЕР С СООБЩЕНИЕМ: В ГАВАНИ БРОСИЛИ ЯКОРЬ ДВА АНГЛИЙСКИХ ВОЕННЫХ СУДНА. КОМАНДИР КАМЧАТКИ ПРЕМЬЕР-МАЙОР БЕМ РАСПОРЯДИЛСЯ НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ ВОЕННЫХ МЕР. ИНОСТРАНЦЕВ ВСТРЕТИЛИ С ПОИСТИНЕ РУССКИМ ГОСТЕПРИИМСТВОМ.
Наступило время расставания: экспедиция собиралась идти в Берингов пролив для продолжения исследований, а Бем отправился в Петербург. Узнав, что командир Камчатки на днях сдает свою должность и собирается в российскую столицу, англичане сочли возможным доверить ему материалы экспедиции, собранные за три года, — коллекции, карты, зарисовки, дневник покойного капитана Кука. Все это позднее через Петербург было переправлено в Англию. Накануне отплытия художник экспедиции Джон Веббер снял с Бема портрет, по словам очевидцев, очень удачный (до наших дней не дошел).
"Мы сожалели, что расстаемся с этим человеком, которого нам вряд ли удастся когда-либо видеть и чье бескорыстное поведение нам крепко запомнилось, — писал Кинг. — Если в любой стране, посещаемой иностранцами, дела ведутся такими людьми, как Бем, то это в высшей степени способствует приумножению славы ее го-сударей"15. Англичане не остались в долгу у Бема — подарили ему карту открытий экспедиции и "некоторые натуральные редкости для Ея Величества Императрицы«16. Речь идет о так называемой «Куковской» коллекции, собранной экипажами «Резолюшн» и «Дискавери» на островах Тихого океана (ныне она является гордостью Санкт-Петербургского Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого).
Бывшему командиру Камчатки пришлось ехать в Петербург за свой счет, поскольку Иркутский губернатор Ф. Н. Кличка отказал ему в прогонных деньгах, ссылаясь на то, что Бем уже числился в отставке. Карту же открытий Кука "как вещь достойную и для сведения Государству нужную, — жаловался премьер-майор, — г. Иркутский Губернатор от меня отобрал, и в ордере ко мне прописал, что оная куда следует отослана"17. "Сии издержки были для него (Бема. — А. Е.) довольно чувствительны, потому что он имел при себе семейство и вез различные редкости, как-то: изделия и одежды американских народов, минера-лы и проч."18
Также лишился Бем и богатой серебряной вазы, подаренной ему Британским Адмиралтейством в 1781 году. На вазе имелась надпись на английском языке: "Знаменитому мужу Магнусу фон Бему, который в благополучное царствование ав-густейшей императрицы Екатерины по высокой Ея милости на суровых берегах вверенной управлению его Камчатки оказал гостеприимство Британским кораблям и мореплавателям и потом, когда они тщетно покушались обресть неизвестные пределы Российской Империи, по претерпении многих бедствий во вторый раз их принял, угостил, успокоил и, снабдив всякими жизненными припасами, отпустил в путь. Британское Адмиралтейство в память столь отличных подвигов благосклонности с живейшим чувством дружелюбия и признательности от своего лица и от имени Отечества своего принесло в дар в лето от Р. Х. 1781«19.
Об этой вазе упоминает новозеландский историк Джон Биглехол, много работавший с рукописями дневников спутников Кука. По его сведениям, вазу у Бема забрал и передал в музей князь Г. А. Потемкин, заявив, что она представляет собственность русской нации20.
Данная информация находит подтверждение и в российских документах. В 1823 году «Сибирский вестник» опубликовал заметку о камчатском правлении Бема, основанную на воспоминаниях надворного советника Д. И. Шлуна, лично знавшего премьер-майора. Шлун сообщает: серебряная ваза была в комплекте с подносом и чашей. С двух сторон вазы, поддерживаемой дельфинами, красовались ручки в виде раковин; края украшали дельфины же и гирлянды, а на самом верху сидел тритон с трубой. Бем охотно показывал всем диковинную вазу, пока «некий вельможа» не оставил ее у себя. Как память о подарке у Бема остался только маленький серебряный ковш: вазу прислали в деревянном ящике, набитом соломой, и когда позднее из опустевшего ящика хотели сделать собачью конуру, ковш этот нашелся среди соломы...
Впрочем, следы Бемовой вазы очень скоро затерялись. В 1799 году граф Ростопчин запрашивал Кунсткамеру об «английском сосуде», которым заинтересовался сам император Павел 1. Ответ оказался неутешительным: "Означенного сосуда в Кунст-Камеру Академии Наук никогда присылаемо не было"21.
О дальнейшей судьбе Магнуса Карла Бема известно, что в 1783 году он был принят в члены Санкт-Петербургского вольного экономического общества и даже написал небольшую работу, посвященную земледелию и хлебопашеству на Камчатке. Впоследствии служил в Риге председателем губернского магистрата, удостоившись ордена Святого Владимира IV степени. В 1797 году его должность упразднилась, и он фактически остался без средств к существованию. "Обстоятельства сии понудили Бема, невзирая на 70-летнюю старость, сесть на корабль и отправиться в Англию. Там он думал найти сострадательных людей; но никто не помнил более добродушного угос-тителя английских мореплавателей. Всякий с равнодушием глядел на бедного старика-иностранца, бродящего пешком по обширному Лондону«22.
Но вернемся к экспедиции Кука. Получив необходимые припасы, английские корабли покинули Камчатку, миновали Берингов пролив и вышли в Чукотское море. Там «Резолюшн» едва не затерло льдами. В итоге корабль получил серьезные повреждения, и уже смертельно больной капитан Клерк был вынужден возвратиться в Петропавловск. Вскоре Иркутский губернатор Ф. Н. Кличка получил от временного командира Камчатки капитана Василия Шмалева следующее донесение: "Та же английская эскадра пришла в Петропавловскую гавань 13 августа 1779 г. под командою капитана Гора, капитан же Клерк умер на пути в Камчатку"23. Перед кончиной Клерк завещал похоронить себя у церкви в деревне Паратунка. Но местный священник, сославшись на то, что англичане "не христиане или по меньшей мере люди, не приобщенные к Греческой Церкви"24, предложил другое место — в глубине бухты Петра и Павла, рядом с могилой Луи Делиль де ла Кроэра — французского географа, участника второй экспедиции В. Беринга. Клерк был погребен с воинскими почестями — под пушечные залпы и салют из мушкетов — по церемониалу, принятому англиканской церковью. Над телом капитана насыпали земляной холм, огороженный частоколом, а к дереву прибили доску с надписью на английском языке: «У корня этого дерева покоится прах капитана Чарльза Клерка, которой по несчастной смерти капитана Джеймса Кука, умерщвленного островитянами Южного океана 14 Февраля 1779, принял начальство над королевскими Британского Величества кораблями «Резолюшн» и «Дис-кавери». Он умер на море по долговременной болезни 22 августа того же года на 38-м году от роду"25.
Гербовый щит капитана Клерка, выполненный Веббером, был установлен в Паратунской церкви. В 1805 году И. Ф. Крузенштерн нашел этот герб в сенях майора Крупского: прежняя церковь к тому времени разрушилась. "Никто, казалось бы, не знал, что означала живопись на доске сей«26. Сама гробница Клерка сильно обветшала, и русские моряки возвели на ее месте небольшую деревянную пирамиду, на которой вывели следующую надпись: «Английскому капитану Клерку усердием общества фрегата „Надежды“ в первую экспедицию россиян вокруг света под командою флота капитан-лейтенанта Крузенштерна 1805 года сентября 15 дня».
Художник экспедиции Тилезиус снял копию с гербового шита Клерка; ее установили на одной из сторон пирамиды, а подлинник Веббера вручили на хранение петропавловскому коменданту.
И вновь вернемся к спутникам Кука. Пополнив запасы провианта, они спешили до зимы покинуть берега Камчатки. Перед отплытием матросы успели отметить годовщину коронации российской императрицы, поохотиться на медведей и даже понаблюдать извержение вулкана. Наконец 8 октября 1779 года «Резолюшн» и «Дискавери» отдали якоря. Несколько лет спустя Лондон счел необходимым изъявить признательность Екатерине II: она получила одну из четырех памятных золотых медалей, предназначенных для тех, кто особенно содействовал последней кругосветной экспедиции Джеймса Кука (остальных трех медалей удостоились вдова мореплавателя Элизабет, король Англии Георг III и король Франции Людовик XVI). Медаль была отправлена «на хранение» в Санкт-Петербургскую Академию наук. Описание ее таково: на лицевой стороне изображен профиль капитана Кука, на обратной — Англия, держащая земной шар.
Не забудем здесь привести и такой факт: карта открытий Кука, переданная Клерком в благодарность командиру Камчатки Бему, нашла отражение на русских картах конца XVIII века. Таким образом Россия оценила заслуги великого мореплавателя.
Теперь зададимся вопросом: какие мате-риальные свидетельства сохранились после пребывания экспедиции Кука на полуострове? Вопрос не праздный, так как спутники мореплавателя, судя по их дневникам, щедро одаривали своих камчатских друзей — ружья, шпаги, подзорные трубы, несколько квадрантов, набор ножей в футляре, преподнесенный сыну Бема... К сожалению, почти ничего о судьбе этих вещей неизвестно. Тем ценнее отдельные находки. Так, в 1853 году в редакцию «Северной пчелы» пришло письмо от протоиерея Прокопия Громова, в котором говорилось о "столовых часах, принадлежавших морской экспедиции Кука в Сибири«28. Эти часы, по словам священника, были подарены капитану Василию Шмалеву во время второго посещения англичанами Петропавловской гавани «на память и в признательность за гостеприимство». От Шмалева часы перешли к протоиерею Степану Никифорову, а затем — к его сыну Никифору Никифорову.
В 1835 году отец Прокопий Громов был переведен из Иркутска на Камчатку, где и познакомился с уже глубоким стариком протоиереем Никифором Никифоровым. В его доме священнику бросились в глаза большие часы, высотой около 60 сантиметров, «прикрепленные к стене на безыскуст-венном из листвяничнаго дерева пьедестале». Часы покрывал такой слой копоти, что трудно было разобрать, из чего они сделаны. По словам владельца, часы остановились около двадцати лет назад. На предложение продать часы старый протоиерей ответил: "Это — наследие отца моего; пусть стоят над моею койкою, пока я жив, хотя и не ходят. По смерти моей старайтесь получить их от наследника«29. Через два года протоиерей Никифор скончался, и Громов за 300 рублей купил часы у его племянника. «Случившиеся [в Петропавловске] иностранцы недешево взяли за очистку полустолетием скопленной на часах грязи, с тем, чтобы отличить бронзовые украшения от деревянных». Часы пошли, но на полуострове не нашлось спе-циалиста, который смог бы починить на-ходящийся в них музыкальный механизм. Реликвию отправили на Гавайские острова, в Гонолулу, к известному там мастеру Борд-ману. Замена некоторых деталей обошлась священнику еще в 300 рублей. В 1846 году священник Прокопий Громов покинул Камчатку. Несмотря на сложности зимнего путешествия длиною в 6000 верст — морем, на собаках, лошадях и оленях — в Иркутске часы были «поставлены на ход без вся-кого исправления», где, как писал в редакцию отец Прокопий, «идут и поныне в доме пр[отоиерея] Громова, во Владимирском приходе под № 101».
В письме давалось описание часов. Футляр — в виде тупоконечной башни из красного дерева, на четырех бронзовых позолоченных лапах. По углам — бронзовые же украшения, книзу оканчивающиеся гирляндой, а сверху имеющие вид человеческой головы. Наверху футляра и по углам расположены пять башенок из красного де-рева, также отделанных бронзой. Помимо часового и музыкального, имеется боевой механизм. «Бой часов с репетицею. Заводятся посредством ключа на восемь суток». Сквозь квадратную прорезь в циферблате «высказывается число месяца». Два кружка с указанием стрелки на английские слова: «Музыкальный перезвон. Нет перезвона. Бой. Нет боя». Над кружками — полукруг, «по дуге которого особая стрелочка показывает дни луны, а под дугою изображена среди звезд и самая луна, изменяющаяся согласно счислению дней». Наконец, еще один полукруг, на котором «исчислены» шесть музыкальных пьес: марши, минуэты, колокольный звон... Выбрав пьесу, надо повернуть стрелку-указатель — и через каждые три часа мелодия будет повторяться; если владелец желает, чтобы музыка играла непрерывно, — надо дернуть за шнурок с правой стороны футляра. Шнурок с левой стороны отвечает на вопрос: «Который час?»
На циферблате — надпись: «Eardly Norton. London».
Даже столь подробный рассказ вызывает у нас целый ряд вопросов. Первый и главный: часы принадлежали лично Джеймсу Куку или были атрибутом корабельной об-становки? Протоиерей Прокопий называет их «столовыми», видимо, имея в виду, что они находились в офицерской столовой. Но описываемые часы не могли быть ко-рабельными, так как не имели балансового хода. Часы с маятником (именно так следует из письма) при малейшей качке остановятся. Остается предположить, что они предназначались в качестве подарка от экспедиции Кука кому-нибудь из именитых персон. От- ^ метим также, что часы были настольными, а не настенными — в доме отца Никифора Никифорова они крепились к стене с помощью самодельной подставки.
Согласно надписи на циферблате, часы изготовила фирма Эрдли Нортона — знаменитого английского мастера часовых и музыкальных механизмов, работавшего в Лондоне в 1760–1794 годах. В числе его заказчиков мы видим и императрицу Екатерину II. В Эрмитаже хранятся настольные часы из красного дерева, внутри футляра которых за левой дверцей имеется медная табличка с именами заказчика (Екатерина II; 1792 год) и мастеров: работа начата Эрдли Нортоном, а закончена его наследниками — Гравелем и Толькейном30.
Местонахождение же часов, связанных с именем Кука и описанных выше, нам неизвестно. Остается надеяться, что этот уникальный раритет не исчез бесследно и когда-нибудь даст о себе знать...
1 Крузенштерн И. Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежде» и «Неве». Т. II. СПб., 1813. С. 241.
2 Морской сборник. 1869. № 7. С. 24.
3 На корабле «Дельфин» в 1764–1765 гг.
4 Кук Дж. Плавание в Тихом океане в 1776— 1780 гг. М" 1971. С. 44.
5 Там же. С. 489-490.
6 Там же. С. 492.
7 Непомерно высокие цены на Камчатке от-мечали почти все мореплаватели. Например, И. Ф. Крузенштерн писал в 1806 г., что ведро водки «стоило в Ревеле 4 рубля, но в Камчатке продали по 48 рублей, и сия цена найдена столь низкою, что все количество раскуплено в короткое время» (Крузенштерн И. Ф. Путешествие... Владивосток, 1976. С. 272).
8 КукДж. Плавание... С. 487.
9 Там же. С. 498.
10 Там же. С. 501.
11 Морской сборник. 1869. № 7. С. 23.
12 Там же. С. 23.
13 КукДж. Плавание... С. 501.
14 Там же.
15 Там же. С. 505.
16 Циммерман Г. Последнее путешествие около света капитана Кука, славного нынешнего века мореходца, с обстоятельствами о его смерти и с приобщением краткого описания его жизни. СПб., 1786. С. 125.
17 [Шлун Д. И.] Магнус Карл Бем Ц Северный Архив. 1823. № XIII. С. 8.
18 Там же. С. 8.
19 Кук Дж. Путешествие в Северном Тихом Океане по повелению короля Георга III, предпринятое для определения положения западных берегов Северной Америки, расстояния оной от Азии и, возможно, от Северного прохода из Тихого океана в Атлантический океан, под начальством капитанов Кука, Кларка и Гора на судах «Резолюшен» и «Дискавери» в продолжении 1776, 77, 78, 79 и 1780 годов. Ч. I. СПб., 1805. С. 54.
20 Beaglehole J. С. The journals of Capitain James Cook; the voyage of «Resolution* and «Dis-covery». 1776-1780. Cambridge, 1967. P. 513.
21 Иванова Л. А. Куковская коллекция Пе-тербургской Кунсткамеры. М., 2005. С. 287.
22 [ШлунД. К] Указ. соч.
23 Морской сборник. 1869. № 7. С. 25.
24 Кук Дж. Плавание... С. 518.
25 Крузенштерн И. Ф. Путешествие... Т. П. С. 222.
26 Там же.
27 Там же. С. 223.
28 Пp[отоиерей] Г[ромов]. Часы капитана Кука в Сибири //Северная пчела. 1853. № 60. С. 1.
29 Там же.
30 Каталог выставки «Западноевропейские часы XVI–XIX веков. Из собрания Эрмитажа». Л., 1971. № 140.
Епатко А. Ю. Экспедиция Джеймса Кука на Камчатке: [1779 г.] // Моск. Журн. — 2013. — № 1. — С. 49-58.
Автор — Андрей Юрьевич Епатко